Кэтлин все перебирала и перебирала варианты, но ни один ее не устраивал. Груда платьев на полу становилась все больше, времени оставалось все меньше, а она так ничего и не придумала. Зато Кэтлин развеселилась – у нее теперь есть оправдание для Питера: она не нашла, что надеть. Он хотя бы посмеется. Чарли всегда веселился, когда они куда-нибудь собирались. Он любил подтрунивать над Кэтлин и поэтому критиковал все, что бы она ни надела. Было лишь одно платье, которое полностью соответствовало его вкусу.
– Ну конечно! – воскликнула обрадованная Кэтлин.
Она бросилась к коробкам, где хранила вещи, которые уже не собиралась носить, но и выкидывать было жалко. Где-то там лежало маленькое черное платье. Именно такое, какое, по мнению Чарли, должно быть у каждой уважающей себя женщины. Ее любимый вновь помог ей решить сложную задачу!
Новая груда одежды на полу уже почти сравнилась с грудой вечерних нарядов, а платье все не находилось. Но Кэтлин продолжала раскопки, поскольку была уверена, что не выбросила его. Ведь они вместе с Чарли выбирали это платье! Наконец, согласно законам Мерфи, она обнаружила искомое на самом дне третьей коробки.
Это было скромное, длиной до колен платье черного цвета на бретельках. Но Кэтлин знала, что выглядит в нем роскошнее многих женщин, одетых более вызывающе.
Она нашла серебряную проволоку с тремя черными жемчужинами – колье Чарли подарил ей именно под это платье. Кэтлин сделала неброский макияж, так, чтобы казалось, будто ее глаза подернуты совершенно естественной дымкой, губы раскраснелись от восторга, а на коже нет ни грамма пудры и она от природы чистая и гладкая. Хотя на кожу Кэтлин никогда не жаловалась, Чарли всегда настаивал, что пудра необходима. Ведь в помещениях, где много людей, очень быстро становится жарко.
Кэтлин окинула себя взглядом перед выходом из дома. Из зеркала на нее смотрела не двадцатисемилетняя женщина, уставшая от жизни и от неприятностей, а совсем юная девушка, которая еще ничего не знает об этой жизни и надеется на чудо. А ведь чудеса приходят именно под Рождество.
Она улыбнулась. Стоило поблагодарить Чарли за этот совет. Кэтлин чувствовала, что ее связь с любимым не прервалась, а только крепнет. Он прочно занял место в ее сердце и памяти и навсегда останется с ней.
Кэтлин приехала, когда праздник был уже в разгаре. На первом этаже сотрудников и гостей встречал Санта-Клаус с пожеланиями счастливого Рождества. Кэтлин улыбнулась ему и поспешила к лифту. Она знала, что на двадцать шестом этаже ее коллеги уже вовсю празднуют Рождество, и ей не хотелось опаздывать. Ведь Питер и Андреа будут ждать ее до последнего.
Она поднималась на лифте одна. Это было так странно – одной в огромном лифте ехать наверх, когда все вокруг веселятся и радуются. Только сейчас Кэтлин почувствовала, насколько она одинока. Нет, конечно, есть люди, которые любят ее, но разве Питер, Андреа, мать могут подарить ей то, что должен был ей дать Чарли, или Вульф, или Деннис?
Кэтлин заставила себя прекратить даже думать об этом. Сегодня праздник, а значит, она должна радоваться и веселиться вместе со всеми. И потом, разве не она надеялась на чудо и ждала сказку? Когда, если не сейчас? Кэтлин тряхнула головой, и несколько черных как смоль локонов рассыпалось по плечам. Она попыталась приладить их на место, но быстро оставила эту затею, решив, что они все равно не станут держаться в прическе. Пусть уж все выглядит как можно более натурально.
Двери лифта открылись, и Кэтлин оказалась нос к носу с огромным снеговиком. Кажется, снеговик удивился не меньше, чем она. Кэтлин рассмеялась, пожелала ему счастливого Рождества и поспешила в конференц-зал, откуда доносились веселые голоса и музыка.
Она сразу же нашла Питера и Андреа. Любовь делала эту пару самым прекрасным зрелищем, которое доводилось видеть Кэтлин.
– Счастливого Рождества! – весело сказала она им.
– Кэтлин, а не рано ли ты это говоришь?! – воскликнула Андреа. – Мы думали, что встретимся у нас дома двадцать пятого.
– Прости, Андреа, но я не смогу.
– Интересно, куда это ты собралась? – спросил Питер.
– Я как раз хотела с тобой об этом поговорить. Я уже работаю на тебя больше пяти лет и ни разу за все это время не была в отпуске. То слишком много работы, то в отпуске все остальные. Питер Лессинг, ты должен дать мне еще десять дней после рождественских каникул!
– Что ты так нервничаешь? – поинтересовался Питер, удивленный напором Кэтлин.
– Так ты дашь мне двадцать дней? – с нажимом спросила она.
– Конечно! Правда, кто же будет работать в отделе?
– Не знаю, пусть кто-нибудь другой попашет на праздники. Я обещала маме, что приеду к ней в гости.
– Ну так бы сразу и сказала. Разве я могу не отпустить тебя к матери?
– Ты? Можешь! – с уверенностью заявила Кэтлин.
– Не рассказывай при моей жене, какое я чудовище, – тихо попросил он.
– Да я и так это прекрасно знаю! – рассмеялась Андреа. Она была сегодня удивительно хороша, ее лицо светилось тем внутренним счастьем, которое доступно только любящим и любимым женщинам.
– Почему ты опоздала, Кэтлин? – поинтересовалась Андреа.
– Не поверишь: не знала, что надеть.
– Не поверю!
– А это правда, – грустно сказала Кэтлин.
– Дамы, вы будете что-нибудь пить? – спросил Питер.
– Да! – отозвалась Кэтлин. – Я так понимаю, ты хочешь сделать нам приятное и сходить за напитками?
– Угадала.
– Ты джентльмен, Питер, – прокомментировала она. – Мне бокал шампанского, пожалуйста.
– Мне сок какой-нибудь, – попросила Андреа.